75 лет назад, 20 ноября 1945 года, начался Нюрнбергский процесс над руководителями Третьего рейха – одно из ключевых событий, подытоживших самую страшную войну в истории человечества. Значимость этого события такова, что, пожалуй, Ялтинско-Потсдамскую систему международных отношений можно смело именовать Ялтинско-Потсдамско-Нюрнбергской.
Идея международного наказания военных преступников появилась еще в годы Первой мировой войны у лидеров и дипломатов стран Антанты – наказанию должна была подвергнуться немецкая верхушка во главе с самим кайзером Вильгельмом II, а также правители Османской империи за беспримерные злодеяния против своих христианских подданных, в первую очередь армян. Именно в англо-франко-русской декларации относительно геноцида армян впервые была употреблена формулировка «преступления против мира и человечества».
Однако на практике почти ничего из намеченного реализовано не было. Кайзер после поражения Германии и своего свержения уехал в Германию, и его выдачи никто особо не требовал. Военных лидеров II рейха Гинденбурга и Людендорфа тоже никто по-настоящему привлечь к ответственности не пытался. В отношении же среднего и низшего звена немецкой военно-политической машины Антанта занятая дележом добычи Антанта с радостью передоверила судопроизводство самим немцам, а те устроили так называемые Лейпцигские процессы, обернувшиеся фарсом. Большинство подсудимых на них… просто не явились. Многие были оправданы, лишь несколько человек получили небольшие тюремные сроки.
Лишь немногим строже вышло правосудие в доживавшей свои последние дни Османской империи. Были казнены два второстепенных исполнителя-губернатора, затем, уже при Кемале Ататюрке, возведенные в ранг «национальных мучеников». Основные же виновники спокойно скрылись в других странах, и возмездие пришлось осуществлять другими способами: кто-то был убит армянами-мстителями в рамках «Операции Немезис», а бывшего военного министра Энвера-пашу, примкнувшего к среднеазиатским басмачам, зарубил в бою краском Яков Мелькумов (кстати, тоже этнический армянин).
Вторая мировая, по масштабу и, главное, системности преступлений против человечества значительно превзошедшая Первую, не могла иметь столь же гуманного финала. Представители антигитлеровской коалиции не сомневались, что их противники должны понести суровое наказание. Вопрос заключался лишь в том, какое именно и каким способом. Скажем, английские политики склонялись к казни на месте немедленно после захвата. Советский Союз, пострадавший от войны в наибольшей степени, склонялся к идее международного трибунала. Ее-то в итоге и осуществили.
Международному трибуналу пришлось столкнуться с рядом серьезных сложностей. Так, фактически с нуля, не столько юридическими, сколько политическими методами пришлось создавать сам механизм обвинения, ведь ранее подобных судебных прецедентов не случалось. Простой пример – международный договор конца 1920-х годов, получивший название «пакт Бриана-Келлога», предусматривал недопустимость агрессивной войны. Но о том, что делать с государственными деятелями, которые к ней все же прибегают, в пакте не содержалось ни слова.
И все-таки процесс состоялся и был доведен до логического конца, ставшего одновременно концом жизни одиннадцати нацистских бонз (Геринг отравился накануне казни). Для советского народа этот приговор и результаты других, уже локальных судов над немецкими и союзными им военными и гражданскими функционерами стали не менее, если не более важным итогом войны, чем территориально-геополитические приобретения и репарации.
К сожалению, Нюрнбергское правосудие (в широком смысле, включающее не только «основной» процесс, но и всю многосоставную и разбросанную по времени и разным странам эпопею с наказанием нацистов) не смогло сыграть свою роль в полной мере. Скомканной оказалась его миссия не только наказать за уже совершенные преступления, но и предупредить их повторение в будущем.
В условной разгоравшейся уже даже на момент окончания процесса «холодной войне» западные державы все охотнее амнистировали или подвергали их весьма мягкому наказанию. Как следствие, к началу 1950-х на свободу вышли множество генералов и чиновников, которым ранее предъявлялись крайне тяжелые обвинения. Генералы стали костяком командования новой западногерманской армии и заодно «звездами» штабов НАТО. У штатских дела обстояли не хуже. Статс-секретарь канцелярии канцлера ФРГ Ганс Глобке, ранее входивший в число разработчиков расовых «Нюрнбергских законов», вообще избежал какой-либо ответственности, ибо формально не был членом НСДАП.
Хватало и откровенного произвола с волюнтаризмом. Например, за исполнение приказа фельдмаршала Кессельринга о казни американских диверсантов в Италии был расстрелян немецкий генерал Достлер, но самого Кессельринга пощадили благодаря заступничеству влиятельных персонажей из Англии и США; смертный приговор заменили пожизненным заключением, а уже в 1952-м фельдмаршал вышел на свободу, став военным советников Аденауэра. Есть определенные вопросы и к странам соцлагеря. Вряд ли свирепый гауляйтер Восточной Пруссии и рейхскомиссар Украины и «рейхскомиссариата Остланд» Эрик Кох заслуживал эшафота меньше, чем какой-никакой, но все же дипломат, а не палач Риббентроп. Но Коху в Польше смертную казнь не стали приводить в исполнение из-за «плохого состояния здоровья». Болезненный Кох умер в комфортабельной камере в 1986-м году на 91 году жизни. Есть версия, что причиной загадочного милосердия стала осведомленность узника относительно тайны Янтарной комнаты…
Наконец, надо признать, что Нюрнберг был судом победителей над проигравшими. Обвинения нацистам выдвигали судьи, чьи страны сбрасывали атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки и обычные, но не менее смертоносные на Дрезден, устраивали вполне нацистского типа сегрегацию, как США к применительно к своим чернокожим гражданам, устраивали расправ на подмандатных и колониальных территориях, отказались принимать еврейских беженцев из Европы не только до, но и во время войны.
С продлением же нюрнбергских принципов в будущее возникло еще больше проблем. После трибунала мир стал свидетелем полувека кровавых войн Запада на Ближнем Востоке, в Индокитае и Латинской Америке, полувека прямых и косвенных интервенций, активной помощи самым жестоким и кровавым режимам при невозможности привлечь организаторов этих войн, интервенций и поддержек к ответственности. В период биполярной системы и существования мощнейшей общемировой левой альтернативы можно было вынести военным преступлениям Запада хотя бы суровую и отчасти на что-то влияющую морально-нравственную оценку (пример — так называемый «трибунал Рассела» по Вьетнаму, в которые входили общественные, культурные и научные деятели первой величины). После 1991 же года увяла и эта возможность.
Нюрнбергская концепция стала предметом мощных и бесстыжих спекуляций. Садам Хусейн был казнен за преступления…которые он по большей части совершал до 1990 года, когда был любимцем Запада; тогда эти преступления в Лондоне и Вашингтоне мало кого волновали. Да уже и после «Бури в пустыне» иракский диктатор осуществлял расправы над курдами и шиитами с молчаливого согласия американцы. А вот кампучийского диктатора Пол Пота и после его свержения, когда мир содрогнулся от кадров совершенных при нем преступлений, американцы поддерживали и считали «законным правителям». Наконец, международный трибунал по бывшей Югославии и судилище над Слободаном Милошевичем стали апофеозом самого глумливого воплощения поговорки «горе побежденным». Побежденными сделали сербов, косовары же, босняки и хорваты всегда могли рассчитывать на подчеркнутое максимальное снисхождение. И даже сейчас суд над косовскими главарями Весели и Тачи – следствие западной политической конъюнктуры, а не внезапно проснувшейся совести.
А преследование в Латвии при итоговой поддержке Европы советского партизана Василия Кононова, приговор которому был сначала вынесен, а затем признан Большой палатой ЕСПЧ справедливым, как раз отталкиваясь от нюрнбергской концепции? Можно ли представить больший вызов?
Хочется верить, что наша страна, как никто другой имеющая право на хранение наследия и толкование итогов Нюрнберга, рано или поздно переломит ситуацию. И мы увидим суровые, но справедливые приговоры тем, кто этого действительно заслуживает – палачам Донбасса, Одессы, Карабаха, Южной Осетии и Сербии.