#Ассинскаябиблиотека

#ЦБСБелорецк

ПИСАТЕЛЬ ЮРИЙ ГОРЮХИН.

Юрий Александрович Горюхин — видный деятель культуры республики, талантливый прозаик, журналист, общественный деятель.
Показать полностью...

Юрий Горюхин родился 28 февраля 1966 года в Уфе. Учился в средней школе №5. В школьные годы ничего не говорило, что он станет писателем. Но в отличие от одноклассников, очень много читал сверх школьной программы.

В 1983 году окончил школу и поступил в Уфимский авиационный институт. В те годы считалось самым престижным получить техническое образование и работать инженером. В 1987 году Юрий Горюхин перевелся в Уфимский филиал Московского технологического института и успешно окончил его в 1990 году.

Трудовую деятельность начал в Уфимском финансово-юридическом колледже. Работал здесь до 1998 года инженером-программистом, инженером-метрологом, затем преподавал литературу и информатику. Здесь и начал происходить поворот в сознании Юрия Горюхина в сторону литературы. Возможно, что амбициозный молодой человек пришел к выводу, что в писательском деле он добьется больших успехов, чем в технике. Юрий получает еще одно высшее образование, заочно учится в Литературном институте им. А.М. Горького (семинар Николая Семеновича Евдокимова) и оканчивает его в 2000 году.

К тому времени Юрий Горюхин уже работал редактором отдела прозы общественно-политического и литературно-художественного журнала «Бельские просторы». В 2001-2002 годах недолго трудился спецкором «Учительской газеты» и заместителем редактора отдела газеты в Москве. С 2002 года он вернулся в Уфу и продолжил свою деятельность в журнале «Бельские просторы» ответственным секретарем. С 2007 года является главным редактором издания.

Дебютом литературной деятельности Юрия Горюхина стала повесть «Крайний подъезд справа», вышедшая в московском журнале «Соло» в 1998 году. Небольшое, казалось, произведение, написанное никому не известным провинциалом из российской глубинки, обратило внимание читателей оригинальным взглядом на всем известные вещи и события, отсутствием даже слабой попытки подражать другим, знанием тонкостей современного литературного и разговорного русского языка.

Затем последовали новые публикации в российских и башкирских журналах «Знамя», «Крещатик», «Наш современник», «Соло», «Урал», «Бельские просторы», газетах «Московский литератор» и «Истоки». Рассказы Юрия Горюхина публиковались в Антологии современного рассказа в московском издательстве «Олимп» (2001), «Новом литературном обозрении» (2002). В 2004 году в издательстве «Китап» вышла книга «Встречное движение», куда вошли одноименная повесть и рассказы.

Затем на суд читателей были представлены очередные книги Юрия Александровича «Канцелярский клей для «Августа Мёбиуса», «Полуштоф остывшего сакэ», «Блок №667», «Мостики для капитана», «Воробьиная ночь». Только в «Бельских просторах» опубликовано такое большое количество повестей, рассказов, опусов, рецензий, политических обозрений и откликов, полемических заметок, что их хватило бы на десяток томов.

Повести и рассказы Юрия Горюхина вошли в объемный труд под названием «Современная уфимская художественная проза (1992-2012): хрестоматия», изданный Башкирским государственным педагогическим университетом им. М. Акмуллы.

В 2012 году в уфимском издательстве «Инеш» («Родник») была опубликована книга писателя для детей школьного возраста под названием «Как Йылгыр с Наполеоном воевал», посвященная 200-летию победы России в Отечественной войне 1812 года. В истории в картинках (художник Айгуль Байрамгулова) удалось наглядно показать героическое участие наших земляков в сражениях с французскими захватчиками.

Критики отмечают своеобразную манеру письма Юрия Горюхина, плотность языка писателя, неожиданность сюжетов, иронию и самоиронию. Отыскав удачные образы, найдя интересные сюжеты, он не ограничивается выгодной эксплуатацией этих направлений, а продолжает экспериментировать над словом.

Как пишут рецензенты, в рассказах и повестях Юрия Горюхина всегда присутствуют некоторая грусть, плотный, аскетичный язык, плавные переходы из реальности в фантасмагорию, нетрадиционный взгляд на традиционную реальность, густо перемешаны прошлое, настоящее и будущее. Отдельные критики говорят о пессимистичности его произведений и мрачности персонажей, с чем Юрий Горюхин обычно не соглашается и утверждает, что он просто рисует мир таким, каков он есть. Некоторые писатели определяют его жанр как литературную композицию.


Пока, по причине относительной молодости, Юрий Горюхин не обременен большими наградами. Все это его еще ждет впереди. Он является лауреатом литературной премии им. Степана Злобина. В 2002 году стал финалистом Всероссийского конкурса им. Ивана Петровича Белкина («Лучшая повесть») с повестью «Встречное движение». Дважды в 2003 и 2005 годах становился финалистом премии им. Юрия Казакова («Лучший рассказ»). Входил в Шорт-лист Всероссийской литературной премии имени Бажова (2012), Шорт-лист международного Чеховского конкурса «Краткость — сестра таланта» (2013). Пьеса Юрия Горюхина «Блок № 667» переводилась на словацкий язык и была инсценирована Братиславским радио. Являлся финалистом премии журнала «Знамя» в номинации «Повесть года».

Юрий Александрович выполняет и большую общественную работу. С 1999 года входит в писательскую организацию Башкортостана и России. Является членом правления Союза писателей республики, членом бюро исполкома Собора русских РБ, руководит объединением русских писателей Союза писателей РБ. Он избран в редакционные коллегии журналов «Молоко» (Москва) и «Гипертекст» (Уфа).

Отдельной благодарности Юрий Горюхин заслуживает за то, что сделал журнал «Бельские просторы» известным всей России. Под его руководством издание получило знак отличия «Золотой фонд прессы — 2007», стало лауреатом Всероссийской литературной премии «Традиция» за большой вклад в области перевода на русский язык лучших образцов башкирской литературы, удостаивалось Всероссийской премии в номинации «За разработку героического прошлого страны», многих почетных грамот.

Творчество Юрия Горюхина отражено в справочнике «Писатели земли башкирской», Башкирской Википедии, на сайтах журнала «Бельские просторы» и «Новая литературная карта России».

Дорогие друзья! Предлагаем Вашему вниманию рассказ писателя Ю.Горюхина "Янгантау" и повесть "Встречное движение" .

ЯНГАНТАУ ( рассказ)


Жил я под горой, гора называлась Ямантау, в секретном поселке городского типа, секретный поселок назывался Межгорье. Работал в рабочей столовой, столовая называлась по-разному: вечерами на ее бетонном козырьке светилось фиолетовым неоном «олово» в родительном падеже, а днем, когда электричество на улицах за ненадобностью отключали, висела большими мертвыми буквами «Столовая». Рабочие, копавшие в горе Ямантау секретный город, называли нашу столовую только «Оловом». Они и американским шпионам, кишевшим вдоль границ нашего поселка, рассказывали в ближайших к Межгорью пивнушках, что добывают именно олово; ухмылялись в длинные запорожские усы, макали их в пятисантиметровую белую пену заботливо подставляемых пивных кружек и добавляли, что, мол, для всех радиолюбителей страны, чтобы те паяли свои радиоприемники и слушали потом сквозь треск и вражеское шипение «Голос Америки».

А меня как только ни звали! Первое свое имя я не любил, потому что в детском саду сразу стали обзывать: Юрка-жмурка, Юрка-пурка, Юрчик-полудурчик. Гораздо интереснее было искрящее, страшно гудящее, паровозное имя Тормоз — но я плохо выговаривал некоторые буквы, и глуховатые от своих отбойных молотков рабочие стали звать меня скучным, висящим у каждого из них на поясе шахтерским Термосом.
Но в один из весенних дней мама, всхлипнув от радости, сказала своей лучшей подруге Тамаре Леопольдовне по секрету: «Представляешь, поставили аутизм!» И все в Межгорье стали звать меня Аутом. Это было замечательное имя! Когда разъяренные пацаны орали друг другу на футбольном поле «Был аут!» — «Не было аута!», я подходил к ним и говорил, что я был, стоял вон там, у сваленных в кучу портфелей, и пацаны вместо того, чтобы остервенело продолжать спор маленькими кулачками в цыпках, начинали хохотать и, обнимаясь, виснуть друг на друге.
А какой фурор — мне потом парторг отряда взрывников Сейфульмулюков так и говорил при каждой встрече: «Ну и фурор ты произвел!» — произвел я в клубе «Учиться, учиться и еще раз учиться»! Тогда в рамках культурного обмена между подземными пролетариями района проходил образцово-показательный боксерский поединок. Встречались белорецкий кандидат в мастера спорта Шафиков и кандидат в члены КПСС, лучший забойщик Межгорья Пашка-полведра. И в самый кульминационный момент строгий дяденька в белой рубашке с черной бабочкой на шее, досчитав до девяти, позвал меня на ринг. И я, перешагнув через, казалось, непобедимого — говорили, что однажды его не смог перепить даже главный инженер Сан Саныч, — дядю Пашу, сказал попятившемуся строгому дяденьке, что вот он я и что если что, то готов!

Сейчас на работе у меня тоже хорошее имя, может быть, даже лучше, чем было, потому что, когда руководители производства Межгорья долго и основательно отмечают в «Олове» чьи-нибудь поминки, они после первого перекура на крыльце под козырьком переходят на секретные производственные дела и кричат через стол друг другу обо мне: дефективный бур вышел из строя! дефективные партии в литерах А, Б, С! весь первый отдел дефективный вместе со своим начальником Планшетовым! сделать план в таких дефективных условиях нет ну никакой возможности! и хорошо Сан Санычу, потому что он помер, правда, гроб ему дефективные столяры выстрогали тоже дефективный!..


* * *

Я доставал из большой чугунной ванны граненые стаканы, выливал из них серую мыльную воду, протирал мокрым вафельным полотенцем и ставил в лужицу на дне синего пластмассового подноса. Лучики мартовского солнца пробивались сквозь маленькое пыльное окошко под потолком, падали наискосок в сотни граней и весело разлетались по кухне разноцветными зайчиками.
— Эй, дефективный! Шевелись там! Компот не во что разливать! — звала тетя Зоя, и я, позванивая веселыми зайчиками, торопливо тащил поднос к огромной алюминиевой кастрюле, из которой тетя Зоя длинным черпаком разливала желтый компот по стаканам и передавала их в коричневые мозолистые руки рабочих.
Я любил тетю Зою, она была добрая, хоть и говорила, что попробовала всех дееспособных мужчин Межгорья на зубок. Меня тетя Зоя своими сверкающими в электрическом свете постоянно мигающих люминесцентных ламп золотыми зубами не пробовала, и даже напротив, всегда позволяла дремать в кладовке на мешках с картошкой и луком.


* * *

И вот однажды в час дня вместо всеми ожидаемого прогноза погоды по радио стали говорить что-то длинное и неинтересное. Мне стало скучно, я проскользнул в кладовку и лег на сладко пахнущие осенним урожаем туго набитые мешки. А вечером пришел кандидат в члены КПСС лучший забойщик Межгорья Пашка-полведра с дружками и сказал, что он теперь никакой не кандидат, а вор в законе по кличке Пашка-полведра, и потребовал себе с дружками полведра водки бесплатно. Тетя Зоя, которая не боялась даже Сан Саныча, когда тот был жив, — мертвого тоже не испугалась и единственная во всем поселке поцеловала его в большой и покатый, как наша гора Ямантау, лоб, — вдруг испугалась. Она вытащила из-под бархатного с желтой бахромой переходящего красного знамени победителя соцсоревнования пол-ящика водки, тяжело подняла и безропотно втиснула его в окошко раздачи.

Пашка с дружками ушел только под утро, перед уходом обернулся и, тяжело подбирая слова, с расстановкой сказал, что вечером придет опять.
— Где ж я тебе возьму?! — возмутилась тетя Зоя.
— Где хочешь! — отрезал Пашка и с тяжелой расстановкой добавил: — Деньги бери с работяг за обеды, пусть свои комплексные талоны засунут… — Пашка вдруг осклабился, потянулся к бедрам тети Зои, но тут же нахмурился, махнул рукой и упал с крыльца в объятия товарищей.
И тетя Зоя стала брать деньги.

Пашка ходил к нам каждый день, ведрами пил с дружками, изредка запирался с тетей Зоей в кладовке, а мне грозил указательным пальцем и наказывал, чтобы я был начеку и, если на горизонте появится кандидат в мастера спорта Шафиков с дружками-спортсменами, то сразу бежал к нему, Пашке, и докладывал.
— Как Дзержинский? — уточнял я про чеку.
Что-что, а фильмы про подвиги чекистов я любил.
— Какой в Ямантау Дзержинский?! — вору в законе не полагалось любить фильмы про революционную борьбу с чуждым классовым элементом.
Пашка отвешивал мне подзатыльник и заставлял весь день пялиться в обитую зеленым дерматином дверь на тугой скрипучей пружине, беспрерывно вколачивающей эту дверь в измученные косяки.
Как я ни пялился, а доложить, что на горизонте появились спортсмены, не успел.
Шафиков пнул дверь, пнул шаткий стол, уставленный бутылками, пнул развалившегося на стуле Пашку, пнул стул, пнул бутылки. А дружки Шафикова в это время нокаутировали всех дружков Пашки.


* * *

Кандидат в мастера спорта Шафиков не пил вовсе, он все время запирался с тетей Зоей в кладовке, которую стал называть будуаром, и потребовал принять на работу всех ее двоюродных и троюродных сестер со всех возможных родственных сторон.
Сестры тети Зои вынесли из обеденного зала на заваленный пустыми бутылками хоздвор шаткие стулья и столы на разъезжающихся ножках, застелили серый бетонный пол медвежьими шкурами, расставили пуфики, диванчики и тусклые торшеры. Большие пустые окна, выходящие на улицу, вымыли, не дожидаясь ленинского субботника, и занавесили бархатными с желтой бахромой переходящими красными знаменами победителей соцсоревнований.
Меня нарядили в алую шелковую рубаху и голубые шаровары, на голову накрутили туркменский тюрбан, и я, по требованию сестер тети Зои, лежащих на шкурах у тоненьких ног пузатых мужчин, разносил на никелированном подносе разбавленную желтым компотом водку в стаканах, дребезжащих в начищенных до блеска подстаканниках Куйбышевской РЖД. Шафиков пробовал звать меня Аладдином, но после того, как я в очередной раз зацепился изогнутым носком турецкой туфли за одну из сестер тети Зои и облил тоненькие ноги пузатого мужчины, решил, что лучшего имени, чем есть, для меня не найти.

Дни шли за днями, и все было хорошо и понятно, но как-то, устремившись в кладовку следом за тетей Зоей, Шафиков вдруг остановился, поманил меня пальцем, схватил за ухо, больно оттянул и строго шепнул в него:
— Держи вот это свое ухо востро! Увидишь приближающегося парторга отряда взрывников Сейфульмулюкова с отрядом взрывников — мигом ко мне!
Сестры тети Зои никак не могли мне растолковать, как нужно держать ухо востро. Хорошо, что пузатый мужчина с тоненькими ногами знал как, он раздраженно махнул пухлой ладошкой в сторону бархатных знамен и, поморщившись, разъяснил:
— Вон у вас в портьере победителя соцсоревнования моль дырку проела, следи через нее, что на улице делается, вот и будет тебе востро!
И стал я в эту дырку следить за улицей, и когда увидел быстрые скользящие тени, то побежал со всех ног к Шафикову, вышиб плечом дверь в будуар и крикнул что есть мочи обнаженному… видимо, по пояс, кандидату в мастера спорта: «Востро!»

Весь день и всю ночь бились тяжелые мускулистые дружки-спортсмены Шафикова и легкие проворные взрывники Сейфульмулюкова. Дружки Шафикова махали в воздухе пудовыми кулаками, взрывники Сейфульмулюкова замысловато подпрыгивали и отбивали кулаки изящными пятками.
Под утро уставший парторг отряда взрывников Сейфульмулюков подозвал тетю Зою и объявил ей, что теперь на базе общепита мы будем создавать ресторан высокой культуры с экзотической кухней, а бордель превратим в образцовое казино с честным набором игорных инструментов по добровольному изъятию денег.


* * *

Ловкие взрывники быстро содрали с окон красные знамена с желтой бахромой и снесли их вместе с медвежьими шкурами, пуфиками и торшерами на хоздвор, к пустым бутылкам и столикам на разъезжающихся ножках. Окна закрыли глухими световыми панелями, в игорном зале установили покерные столы, рулетку, одноруких бандитов, а ресторанный зал украсили рогами, оскаленными головами хищников и пестрыми рыбками в аквариумах.
Мне пошили нарядн